Вот в тот день, когда я этого шпендика мелкого выпущу ведьм и некромантов по лесам гонять – мне можно будет памятник поставить. В полный рост. Из чистого золота. Посмертно, при чем. А потом и самого мелкого где нибудь рядышком похоронят, на кладбище Ордена при монастыре. Нет уж. Его место действительно здесь, я за него перед Жрецом Света головой своей отвечаю, а случись чего, попади малец в неприятности, где его, не приведите светлые Боги, поранят или, еще чего хуже, убьют – мне папаня его шею свернет, и не посмотрит, что я командор Ордена.
Пацаненок вдохновлено шлепал печатями по листкам, я честно пытался вчитываться в другие бумаги, сразу выбирая из них счета и в сторонку откладывая. Это все не ко мне… вернее, ко мне конечно, но будем считать, я их все уже проверил. Пусть к счетоводам сразу относят. Потягивал остатки вина, ставил подписи, кое где даже не глядя, уж больно много писанины накатал его светлость. И, в общем, дело спорилось. До того прекрасного во все места момента, покуда детеныш моим здоровьем не поинтересовался. Вот тут я чуть не подавился, успел, хвала Богам, вино проглотить, а тот так и залил бы все бумаги, и походить оные стали бы на чудо-карту, кою я Лаверне не далее как несколько часов назад презентовал. Премерзкое, господа, зрелище!
Как я – что? Как я себя чувствую? А то по мне не заметно, что просто очешуительно? Замечательно. Лучше всех… а то, что выгляжу едва ли краше зомби на соседском кладбище, это маскировка, угу. «Да, кстати о зомби… разогнали они там уже молодежь?»
- Как бы тебе так сказать то… чтоб не обидеть? – я глянул на мальчика поверх бумажного листка и почесал висок кончиком пера… не тем, угу, и на оном остался жирный след чернил, - Сойдет, для сельской местности.
На том все, любые расспросы я старался пресекать на корню. О том, что в действительности происходит со мной – осведомлены были всего два человека из ордена, ни один из которых, я надеялся, излишне языком чесать не станет.
А еще – да, спать хотелось. И я понимал, что не мне одному. Но не мне же одному и над бумажками тут страдать? Он мне кто? Помощник… вот, стало быть пусть помогает, если не на что иное негоден. Но прежде, чем я успел ему о том сказать, за окном послышался шелест крыльев. И надо же такому было случиться, что окошко то я открытым оставил? К нам влетела птица. Здоровенное и тупое пернатое отродье, которое шпендик почему то очень любил и не преминул притащить за собою в замок. Это ж круто! Сова! Как у настоящих магов! А то что умишки у его пичуги не больше, чем у ленточного червя, ему было невдомек.
Птица устроилась на столе, расшвыряв по сторонам документы, папки, как только чернильницу не крякнула – не понять. После чего была схвачена рассыпавшимся в извинениях мальчиком и оказалась у него на коленях. А я, ну да – я оказался под столом где принялся все в одну кучу собирать. И откуда практически змеиным шипением до пацана донеслось:
- Шпендик! Убери отсюда свою глупую птицу!..

А сова была не глупая, какая неприятность… не разглядел командор в данном экземпляре пернатости скрытый потенциал. Сова шпендика, кошка ведьмы. Кто у нас на очереди в живой уголок Ордена? Цирковые мыши? Слонопотамы? И все бы ничего, если б птаха сидела в клетке и никого не трогала. Особенно сейчас. Когда бумаги над которыми мне и без того пол ночи корпеть пришлось бы, превратились в кучумалу. И вторую половину ночи я убью на то, чтобы привести все в должный вид. А пацан? Да уж, пусть идет дрыхнет… толку от него – не больше чем от евонной птицы!
- Я помогу!.. – попытался заверить меня паренек. Заверение вышло как то неуверенно. А я едва из под стола не выскочил, чтобы пинками его из кабинета отправить. Да вернее, почти уже выскочил, но, приподнявшись, вмазался головой в стол.
- Ты уже!.. – рыкнул я на мальца, потирая ушибленную макушку, тем не менее сгребать бумажки не прекращая, и первыми из под стола показались именно они, - Помог!
Так помог. Что мало не покажется. Его надо и правда отправить отсюда. К ведьмам-некромантам. Только не истреблять – помогать, да. Он им так поможет, что не одной твари в городе не останется, съебутся в ужасе.
На вытянутой руке запихнув писанину обратно на стол, подцепив пнутую мне папку, я вполз обратно на кресло и с обреченностью уставился на учиненный в кабинете разгром. К такому жизнь меня не готовила. Вампиры не прикончат – свои до инфаркта доведут. Потом вперил взгляд в глаза совы. Большие такие, круглые, без единого проблеска интеллекта. Ну почти как шпендик мой. Они друг друга стоили, право слово.
- Я пойду, да? – кажется, с некоей даже надеждой поинтересовался натворивший тут… да. Пойдет. Все верно. Мавр сделал свое дело – мавр может уходить.
- Пойдешь, - далеко пойдешь. По крайней мере подальше от меня. Ладно, спокойно. Главное не перепугать его еще больше, а то, глядишь, птичку он выпустит и поминай, как звали тебя, Кассий Кольхаун.
- Вон отсюда!

О, это командор еще не особо орал. Я вообще старался вести себя с ним помягче – ребенок ведь, да еще и чей!  Но порой все сие ни в какие рамки не впихивалось, даже если ногами утрамбовывать. Иногда, а это «иногда» бывало довольно часто, особенно в первое время нашей так сказать, работы вместе, мальчишка не просто раздражал меня, а словно намеренно, действительно доводил до белого каления. Своими выходками, своей безалаберностью, безответственностью, неуклюжестью и глупостью. Может быть, он действительно старался, может и пытался показать себя с лучшей стороны… да вот, не верилось.
Пискнув мышонком, шпендик вылетел из кабинета и, хвала Богам, забрал с собой эту тупую птицу. Я, честное слово – иногда горел желанием свернуть ей шею. Но у сов голова на сто восемьдесят градусов поворачивается, если не больше. Вот же зараза!
Ну а на меня осталась половина той работы, которую я ему поручал, половина того, что не доделал сам. И теперь еще сортировка всего того, что разворотила сова. «Полный совец. Бессмысленный и беспощадный. Тут одной ночи хватит вообще чтобы все в порядок привести?» с грустью я покосился на диванчик и едва удержался от того, чтобы прощально помахать оному рукой. Вздохнул, вытянул из ящика стола портсигар, прикурил от огарочка свечки и посидел с несколько минут, уставившись на теперь помятые и вытершие собою пол(хорошо, что мне его сегодня помыли) бумаги, приводя мысли в порядок.
Сегодня ж еще девица эта должна прибыть. Вот только мне совершенно невдомек было, что она явится в Орден среди ночи, я ожидал ее визита в нашу обитель как минимум, с утра. Боги! Да мне про нее все уши прожужжали. Потому что сначала ее наставник насел на моего зама, а тот в свою очередь, ходил и жаловался мне. Потом, когда стало понятно, что от главы инквизиторов ничего не добиться, Марк подкатил к Светлому, уж не знаю с какими ожиданиями и надеждами, быть может с теми, что тот – мой старый друг. А уж когда и там не выгорело, он добился моей аудиенции и выел мне все мозги, качественно, вдохновенно и со вкусом, только что остатки со стеночек черепни не соскреб и ложечку не облизал. И если меня по молодости Бешеным Кольхауном именовали, за ним – голову даю на отсечение – должно было закрепиться прозвище вроде Мозговыносящий Марк.
Двух скуренных самокруток и пяти минут времени, хватило мне на то чтобы успокоиться. Я больше не горел желанием отметелить пацаненка, придушить его сову и спалить весь мир заодно. Я дотащил себя до бара, откуда извлек еще бутылку взамен выпитого вина. Довольно давно там стоявшую с некоей настойкой, подаренную мне энное количество лет назад, даже уже не помню кем – кем то из многочисленной родни Светлого. Мол, он не пьет, а ты нормальный. Держи, Кассий Кольхаун, наслаждайся. И вот здесь и в сей момент, я осознал – надо наслаждаться!
Я сунул тару из под вина под стол и откупорил настойку, по тому же принципу, ножичком для вскрытия писем. В нос ударил резкий запах крепкого алкоголя, с примесью какой то не то травы, не то мухоморов, не то еще чего похуже… и я так понял, что родня Светлого все же во мне ошибалась тоже. Потому что НОРМАЛЬНЫЙ человек такое пить не станет. А я – могу и рискнуть, да.
На вкус пойло сие отдавало смесью полыни с грибами и тухлой селедкой, но уже после граммов двухсот я совершенно перестал это подмечать. Во всем теле образовалась некая невероятная легкость, а процесс работы значительно ускорился. К тому моменту, как бутылка опустела, а у меня начали слипаться глаза, я сделал значительно больше нежели изначально планировал с помощью Вингейта-младшего. Я даже не заметил, как половина ночи промелькнула. Собственно, когда и как я успел заполонить пепельницу окурками, я не заметил тоже. А уж когда мозг изволил помахать мне ладошкой и отключиться, а сам я так и заснуть на кресле, по своему обыкновению мордой в стол – пропустил тем более. Заработался. Мне простительно…

Поспать мне не удалось. Как обычно, в прочем. Я в последнее время так замотался, так пытался выкроить хоть насколько часов больше обычного на сон… но все сводилось к полуночному разбиранию бумажек, к бутылке и отключению жизнедеятельности мозга на какое то время, в лучшем случае. В худшем я начинал куролесить. Как вот давеча. Но именно сегодня, перед тем, как я отрубился окончательно, мне отчего то показалось, что меня никто не станет беспокоить до положенного времени пробуждения, памятуя о том, сколько бумажной работы на меня навалилось. Как же я ошибался!
В голову поскреблись. Это такое, совсем неприятное чувство, как в детстве. Когда ты завалился спать, укутался в одеяло по самые уши, и вдруг оказывается, что постель с тобой решил разделить таракан или сверчок, например. Он копошится у тебя в волосах, пытаясь выбраться… ну, потому что на самом деле он тебя не ждал! Или ползает под одеялом по рук. А потом, через некоторое время, когда подобных «недоразумений» с тобою случается больше, чем можно себе вообразить, ты – да…начинаешь воображать их сам. А что это? Волосинка дыбом встала? Нет, это опять, снова, в кой то веке, к тебе приперлось противное насекомое… так и не поспать особенно.
А мне поскреблись прямо в голову, в ейное нутро, и скрежет, как если бы тараканище решил открыть в черепне несколько старых проржавевших решеток и дверей, разнесся, кажется на весь кабинет. Я поморщился, спросонья дернул плечом, провел ладонью по столу, свалил на пол чернильницу и… все старания Лаверны псу под хвост пошли. Ибо как, теперь с утра пораньше ей придется снова мыть пол. И от грохота, раздавшегося средь кабинета, проснулся окончательно. Разлепил глаза, вытаращился на маячившие передо мной бумаги, возненавидел оные в три раза сильнее, и чуть не отправил их следом за расколотой склянкой на пол. Чтоб не мешались!
«Командор? Да я год почти уже командор, что вам всем от меня надо?! Эрика прибыла? Какая Эрика? Я не за кем не посылал… что вы мне мозги пудрите?»
- Что?.. – тихонько осведомился я, поднимая голову со стола и с взглядом несчастного болезного алкоголика, коему даже водички с утра не налили, уставился на дверную щелочку, откуда на меня смотрел Эджин.
Эрика. Помощница инквизитора. Какого инквизитора и какая помощница? Я не приказывал никого отправлять. Тем более, шпендику.
В этот момент, в голове, кою внезапно прострелило болью, заставив меня изобразить на лице нечто, отдаленно напоминающее понимание, но в то же время абсолютное оного неприятие, нарисовалась мысль. Да. Да, Кассий, ты действительно распоряжался девицу приютить. До того момента, покуда не вернется Мозговыносящий Марк. Это его подопечная, он за ней следил, он выковыривал тебе мозги по поводу и без, что не хочет тащить ее с собой на Север.
- Баба… - я сладко зевнул, выпрямляясь в кресле, потягиваясь, и тут же осекся. Нехорошо прозвучало, - Девушка… подружка… подчиненная Марка? А ты тут при чем?

Вот уж честно, положа руку на сердце, я сам доселе не понимал, за какие такие заслуги Марк пытался пробить местечко в Ордене для девицы. Ибо сие уму непостижимо. Нет, такие случаи в действительности встречались, но были они чем то из ряда вон, и потому обрастали множеством не имеющих никакой достоверности слухов, басен и легенд. О романтичных особах, силою духа своего и магическими умениями выручающих инквизиторов, за что даровано было им тепленькое местечко под крылышком Ордена. О великих воительницах, э… э… мощью не уступавших мужчинам, проявивших себя в борьбе с нечистью и пополнивших славные ряды рыцарей. И многое, многое другое – что, разумеется, выеденного яйца не стоило.
На самом деле все обуславливалось исключительно наследственностью. Даже здесь существовали династии, если угодно будет так называть. Да, бывало и так что в Ордене служили поколениями – прадед, дед, отец, сын… Но если у орденца мозгов голове столько же, сколько у совы шпендика, и иной – нормальной! – судьбы для своей дочери он не видел, вся жизнь бедолажки ложилась на алтарь обучения военному ремеслу и попытке доказать, что мол, мое дите – достойно! За мою долгую жизнь, женщина в Ордене встречалась мне всего одна, и произошло это лет двадцать назад. Нет, не оруженосец-помощник-писарь-что-то-там-еще, а самый настоящий инквизитор. Инквизитор, к слову, поколении в десятом. Сразу скажу, что габаритами она превосходила не только меня, но даже и его светлость. Одним взмахом меча могла перерубить пополам любого. А за попытки подтрунивать над ней ломала пальцы, челюсти и носы. Лично моему носу от нее доставалось ажно дважды.
Но от витания в облаках отвлек меня вновь заговоривший Эджин, и я кивнул. Все верно – он здесь не при чем. Я его сову убрать отправлял, а после этого можно было и спать идти. Но как всегда, на мальчишку-неумеху сваливали все, что не хотел делать никто другой. Аргументируя сие тем, что все равно более он ни на что не годен. И потому я чуть передернул плечами, как бы в знак извинения. Вздохнул и потер заспанные глаза кулаками. Чуть не раззевался повторно, критически оглядел вымотавшегося пацаненка и призадумался.
Вот прямо сейчас его следовало отпустить на боковую. Но он разбудил меня, и хрен-с-два я теперь засну снова. Хотя голова и трещит по швам, но любопытство оно сильнее. С другой стороны свербила совесть, говорящая что меня никто с утра пораньше тревожить не станет, разве что Светлый забежит поздороваться и повисеть на ушах. Так что все же надо было по хорошему, спать пацана отпустить. Пускай топал бы, а то ему на подъем уже скоро. Но вместо этого я кивнул мальчику, чтоб присаживался. Отодвинул в сторонку бумаги и, подавшись вперед и прищурив глаза, выдал едва ли не заговорщицким тоном:
- Ну… и как она тебе? – прочертив по воздуху указательными пальцами некий контур, похожий на гитару и призванный соответственно, символизировать женские округлости.

Раз десять я пожалел о том, что спросил. Мое неуемное любопытство было удовлетворено по полной программе еще на том моменте, когда мелкий начал руками разводить. И я понял – Эрика может! Если она не зашибет всю нечисть своими прелестями, так точно задавит. Нет, серьезно… мне захотелось ее увидеть. Не ради отчетности и даже не ради того, чтобы посмеяться. А просто так. Познать, что называется, новые горизонты, и понять, что бывает даже так. Я ж, честное слово, никогда в жизни не представлял женщины в Ордене, хотя бы чем либо напоминающей то, о чем говорил Эджин.
- Серьезно?.. – в конце концов не выдержал я, устраивая ладони на столе, сцепляя в замок пальцы и пялясь на мальчишку настолько скептически, как будто он восьмое чудо света усмотрел внутри утренней яичницы. А я, сколько смотрел – остался к сему произведению искусства равнодушным.
А еще, как оказалось, у девочки есть собака. И она понравилась пацаненку. Уж не запал ли он на нее? Не на собаку, разумеется, а на Эрику? И что сделает Марк, когда по возвращению, узнает, что с евонной дамой сердца путался некий малолетний шпендик – помощник командора.
- Ты на нее б не засматривался особо? – чисто по отечески присоветовал я мальчику. Как бы хуже не будет, если я предупрежу. А то мало ли, что? Еще не хватало мне среди своих разгребать скандалы на любовной почве… быть может, именно по этому в стародавние времена и был заложен основополагающий закон. Гласивший, что среди орденцев не место бабам. От них, как известно, все проблемы. Совы, да – они лучше… и не шибко умнее.

Я кивнул в ответ. Уж схожу, уж посмотрю обязательно на это диво дивное. Только не с утра. Ибо за окном, знаете ли, светало уже. И по моим подсчетам «утро» у командора Кольхауна сегодня начнется не раньше часов двух пополудни. Так что сия «неучтивость» была пропущена мною мимо ушей. И масштабы проблемы я осознавал. Хорошо, что это всего на каких то пару дней. Потом вернется Марк, и она снова станет полноправным членом его отряда. Да, к слову о Марке…
Эджин завозмущался. Завозмущался, раскраснелся, чуть только праведным гневом не изошел. И я так понял, что на Эрику мальчишка все же запал. С другой стороны, если госпожа Проблема действительно такова как он говорил, и это не юношеский максимализм вместе с окрыленностью очередной влюбленности тут взыграл, западать на нее станет каждый второй. Если не каждый первый. Тут уже заобижается вся прислуга и счетоводы, на которых перестанут обращать внимание – а девочки наши, они только строят из себя недотрог и неприступность, на самом деле внимание орденцев им приятно – и вместо жалования Эрика получит шиш с маслом… его же в качестве обеда. Ох, прятать ее ото всех надо будет! Только вот пацаненок насмотрелся уже. Он от нее не отвяжется, так и будет хвостом бродить, как вторая собачка. И наставник девчонкин после возвращения решит, что тот пользуется служебным положением, как никак он личный помощник командора. Припрется снова ко мне и доковыряет остатки мозгов. А потому – да, всем можно. А Эджину нельзя.
- Ты не хуже, просто… - я чуть прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Пытался подобрать слова, но все как то мимо. «Будь выше этого?» да счас, разбежался, держи карман шире. Это не мозг  у него сейчас возбурлил, а нечто гораздо, гораздо ниже, - Просто я сказал нет, значит нет.
Вот так. Получилось довольно  глупо, но на разъяснения всех за и против не годился сейчас я сам. Я не меньше шпендика спать хотел. Одно хорошо, пацан попросился на боковую и раззевался, что тут же подхватил и я. И старательно прикрывая рот ладонью, стараясь подавить очередной зевок, пробормотал:
- Иди уже… недоразумение рода человеческого. Сегодня на тренировку можешь опоздать, скажи я разрешил.

Ах вот так, значит? Всем можно, а мне - нельзя? Ну и ладно, ну и не очень-то и хотелось!
Я-то в глубине души даже облегченно выдохнула, что не придется сутками таскаться за Эрикой хвостиком, изображая восторженное недоразумение... Но официально я изобразила на лице крайнюю степень возмущения и надулась как мышь на крупу. Еще чуть-чуть и лопнуть грозила. И даже то, что меня все же спать отпустили - ну хвала богам! - ничуть не смягчило моего недовольства. Потому что, в самом деле, ну что за несправедливость, а? Вот всем можно, а тебе, значит, Эджин, хрен по всей твоей роже, обойдешься. И с тем, чтобы таскаться верной собачкой за девушкой хрен, и на миссии серьезные хрен, и вообще бесполезный ты шпендик... Не честно же! И не важно, что я сама себе такую репутацию создала.
Зато мне разрешили проспать тренировку. То есть, мне разрешили на нее опоздать, но я восприняла это именно так - проспать всю тренировку! А потом сказать, что командор разрешил. А что? Он и в самом деле разрешил, опоздать. А вот на сколько именно опоздать, это он не уточнял, что ж поделать, если я немножко это в свою пользу восприняла. Так что просияв, хоть и все равно не забывая дуться, я закивала, пожелала командору доброго утра, да развернулась к двери, с честным намерением свалить куд подальше...
Но нет, боги все же не были ко мне благосклонны. Они просто поиздеваться решили! Потому что стоило мне сделать только один-разъединственный шаг к двери, как в ту постучали, а потом в кабинет впорхнула уже мне знакомая ведьма, которую командор вчера на работу взял. Не в том смысле знакомая, что лично, просто я тоже под дверями вчера потолпиться успела, так что краем глаза я ее видела, опознать могла. Кстати об опознании...
- Командор! Командор! Убийство! - Заявила она сходу. И я резко поняла, что спать мне больше не хочется. Совсем-совсем, вот ни капельки! - Там девушка на полу лежит, мертвая!
Девушка. Мертвая. На полу лежит. В самом сердце Ордена. Вот теперь хоть оботсылайтесь меня спать - не уйду, пока собственными глазами не увижу, что случилось. Такие события не то, что не каждый день, они не каждый год или еще реже тут происходят. Вот на моей памяти никого в стенах крепости не убивали. А я ведь здесь не первый год уже... Я позабыла, что мне полагается обижаться и обернулась к командору, удивленно на него воззрившись: что делать-то прикажете, начальник? Про то, что ведьмочка могла оказаться просто не в себе и нести откровенную чушь, я как-то и не подумала совсем.

Да какой уж тут сон, о чем вы говорите, тут теперь вообще глаз не сомкнешь. Мысль спать на жердочке под крышей теперь казалась не настолько и плохой, как показалось в начале. И вообще, как можно спать, когда вокруг творится такое! Конечно часть вины, что у дверей уже Орденоносцы появились лежит на плечах плутавшей по коридорам Лаверны, но все равно все было бы известно спустя каких-то час-два. Так что не до церемоний было, да и подготовить речь какую-то по этому поводу времени не было. Лучше сразу, с места в карьер.
Приписать могут что угодно, но ведьмам чаще другое приписывают, и это никак не убийства. Так что легкая паника скорее от неожиданности происшествия, чем страх быть обвиненной, за ней тут столько хвостов вчера ходило, так что не удивилась бы, что и под дверью в первую ночь охрану поставили, хотя и не факт.
Не успела Лаверна посторониться от дверей, как ее уже потеснили фактически. Свою миссию гонец выполнил, переполошила всех, и знаете, возвращаться в ту самую комнату не думала.
- Не приближаться к комнате
Как Хотелось надеяться, что сие слова распространяются на всех, но оказалась судьба более коварной, не спишь ночами, теперь и вовсе спать не будешь , даже не надейся!  А ведь только-только кошмарики с ночными хищниками, разрывающими человека прекратились перед поездкой.
Глянув на товарища по несчастью, а такую прогулку вряд ли можно назвать счастливой, Лаверна поплелась следом за командором, уже не так шустро, как бежала в кабинет
- Ей горло… перегрызли, - добавила она в итоге

Коридоры